И вот, наконец, наступил  сентябрь месяц. Дома меня  собрали в школу. В белую холщовую сумку положил  я свои книжки, и мать вышла провожать меня в школу. По дороге догнал ребят и с ними шел я первый раз в первый класс! Около школы нас встретила учительница. Её звали Христина Терентьевна.

У нее был список первоклассников, и она начала называть каждого по фамилии. В нашем классе были и незнакомые  мне ребята с другой улицы и из соседней деревни Хорнъялы.
Класс – большой,  33 школьника. Я сел за одну парту со своим другом Петей Ивановым около окна с левой стороны от учительницы. Из окна я видел все: кто проходит мимо школы и что делается там на улице. Христина Терентьевна нам очень понравилась, она была очень красивой и аккуратной учительницей. На доске писала  красивым,  ровным почерком  и нас тоже просила   писать также красиво и аккуратно.  На ней были зеленое платье и  коричневая кофта.
Начиная с 3 класса, она начала меня посылать в сельский магазин, давала деньги и бумажку с перечнем продуктов. Ходил я в магазин с  большим желанием.
Дома, когда матери рассказал, что Христина Терентьевна меня посылает за конфетами и пряниками, она  мне строго-настрого наказала  чужого не брать, а если учительница хочет тебя поблагодарить – то сама  решит, каким образом. А Христина Терентьевна, как всегда, сама  угощала меня   пряниками и конфетами.
Сельское население тогда жило очень бедно.  У колхозников не было денег, поэтому нам, сельским ребятишкам, не приходилось баловаться разного рода вкусностями. Полученные от своей учительницы угощения для меня были праздником. Этими угощениями я все же делился со своими друзьями – Васей Егоровым и Петей Ивановым.
От брата Ильи из Москвы иногда получали посылки. В основном он присылал продукты питания: крупу, макароны, конфеты, колотый сахар. Колотый сахар представлял собой довольно крупный кусок неправильной формы, поэтому отец эти большие куски предварительно раскалывал на  более мелкие, чтобы было удобно использовать. После бани мать ставила самовар, и всей семьей пили чай. Никогда  не забуду, как мать раздавала каждому отдельно несколько кусков этого колотого сахара.
Весной родители заводили хотя бы одного поросенка, чтобы на зиму для семьи было мясо. Осенью резали петушков, молодых баранов, иногда годовалого бычка.
С отцом мы часто ходили в Эльбарусовские леса, собирали желудь, ими кормили поросят перед  забоем, чтоб они лучше набирали вес.
Помнится,  желуди сушили на печке, затем мололи на Ильменкасинской водяной мельнице и перемешивали с  ржаной мукой,   делая запас для выпечки хлеба.
В Эльбарусове отец работал и после выхода на пенсию. Только в 1952 году уволился и начал  здесь ткать  мочальные кули. В этом деле  постоянно должны были заняты три человека: двое непосредственно ткали на станке, а третий  подготавливал материал для  работы, т. е. теребил мочалку на продольные нитки. При выполнении обоих  видов работ  нужно было строго соблюдать толщину и ширину мочала.
Ткали за весь день от 10 до 15 кулей,  для чего вставали очень рано – в 2-3 часа и  работали до самого вечера. И так каждый день, кроме субботы и воскресенья. Насколько помню,  платили за одну штуку кули 22 копейки. Эта работа являлась источником дохода семей  в нашей деревне. Но не все могли вести эту работу:  не хватало работников.  А ближе к зиме начинали ткать из мочала рогожи. Они обычно применялись при утеплении входных дверей избы с наружной стороны.
Рогожи старались ткать аккуратно и красиво. Они должны были смотреться как цельное покрывало на базаре  в селе Октябрьское. Стоимость их была  выше, чем кули, и составляла 50 копеек. Иногда брат  Гера и  сестра Галя ходили их продавать за 12 км пешком в с. Андреево-Базары Козловского района.
А. КОЛЬЦОВ.