29 июля 1938 года, не имея никаких политически обоснованных претензий к нашей стране, японские самураи напали на советские пограничные заставы. Это произошло ранним утром в районе небольшого озера Хасан. Бои здесь продолжались ровно 14 дней. По приказу Народного комиссара обороны были полностью снесены и сравнены с землей укрепсооружения противника. Враг сдался.

Вскоре после этого у нас появилась песня композитора М. Блантера на слова М. Исаковского «Катюша»:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой...

Эта песня сразу же облетела всю страну. Его пели мы, школьники, пели колхозники в поле, рабочие на заводе, солдаты в армии.

Эта песня, где простые слова, как реликвия, как исторический документ, и сегодня хранит дыхание эпохи, помогает нам услышать, почувствовать, понять и осознать величие народа.

Эту песню любил и пел весь наш народ. Только ли наш? В эти дни я вспомнил один интересный и трогательный случай, который произошел на одном участке фронта.

Ранним утром 5 июля 1944 года наш стрелковый полк ворвался в город Полоцк и выбил из него немцев.  Все горело, трещало, гудело. В дыму не было видно даже восходящего солнца.

После завершения уличных боев мы вышли на западную окраину города и сделали привал, то есть, передышку. Расположились рядом с шоссейной дорогой, на большой зеленой лужайке.

Вскоре красноармейцы стали приводить сюда пленных немцев. Некоторые приходили сами – без конвоиров. И конечно же, без оружия. Расположили их  на лужайке  неподалеку от нас. Молчали они, молчали и мы. Они смотрели на нас, мы – на них. Вот какая «интересная» была война!

Буквально полчаса или час назад мы стреляли друг в друга, убивали, калечили. А теперь сидим почти рядом, на одной лужайке молча и не воюем.

Я развернул свою радиостанцию, настроил на Москву и прозвучала музыка: певица исполняла какую-то песню.

Неожиданно из толпы пленных немцев поднялся  высокого роста солдат, не торопясь отошел от своих, примерно шагов на двадцать, присел, вынул из кармана губную гармошку и начал играть. (В немецкой армии почти у каждого был такой музыкальный инструмент).

По нашим рядам и пленных, по лужайке и дальше поплыла мелодия «Катюша». Музыкант играл так усердно, что получалось у него прекрасно. Мне показалось, что его крохотная гармошка даже выговаривает все слова этой песни.

Опять также неожиданно из толпы пленных один за другим вышли человек 10–12 и направились к музыканту. Мы все насторожились. Помощник командира роты даже приказал одному сержанту быть начеку со своим отделением.

– Может придется разнимать драку, – сказал он.

Но этого не пришлось делать. Группа невольников осторожно подошла к играющему и присела рядом с ним. Может быть, они тоже пели. Нам не было слышно.

Когда гармонист закончил свое «выступление», наш  ротный старшина распечатал банку консервов, собрался идти поблагодарить музыканта, я отдал свою алюминиевую ложку и два сухаря.

После получения подарка он снова сыграл «Катюшу». А мы продолжали слушать и петь вполголоса:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой...