ВОЛЖСКИЙ БУНТАРЬ

НЕ СТАНЕМ брать «быка за рога», то есть с ходу  отвечать на прозвучавший вопрос. Думается, будет лучше, если поищем ответ в событиях, рассмотрение которых и поможет понять поступки, жизненное кредо и саму судьбу Тимофея Николаева-«Хури». Ради этого нам придется вернуться к временам столетней давности. Прежде всего вспомнить событие, которое произошло в один из летних дней 1906 года в деревне Исмели Воскресенской волости Чебоксарского уезда. В неприметной, ничем особо не привлекательной небольшой деревеньке, которая еще не так давно носила название выселок Тогаево. Единственной заметной ее приметой можно было признать то, что сквозь деревню, по северной ее окраине, пролегал известный на всю Россию Екатерининский тракт. Перейдя по длинному деревянному мосту реку Аниш, эта обхоженная, оттененная с обеих сторон стройными березами дорога долго карабкалась вверх по крутому склону и уходила вдаль в сторону города Свияжска. А со всех других сторон к Исмелям пролегало обилие проселков, по которым крестьяне всей округи собирались сюда по пятницам на базарную площадь.

Собрался в деревне многолюдный базар и в тот памятный день – 4 августа 1906 года. Со всех сторон с утра тянулись сюда вереницы подвод, а детвора, парни и девчата, кому хотелось пообщаться, побыть вместе, шли пешком. Здесь в дни каникул охотно встречались друг с другом и выпускники Бичуринской двухклассной школы, продолжающие учебу в Казани, Симбирске и Буинске. Их встречи обычно проходили в библиотеке-чайной, открытой тут с недавних пор обществом трезвости.

В этот базарный день в Исмелях оказался и видный деятель первой русской революции, ставший угрозой для губернской полиции и жандармов Тимофей Николаев. Он был не один, а в окружении друзей – молодых учителей, семинаристов, крестьянских парней. У торговых рядов они быстро соорудили из пустых ящиков что-то вроде трибуны, и Николаев легко взобрался на нее. Пригладив ладонью пышные темные волосы, он оглядел базарную площадь и громко воскликнул: «Люди» Хура халёх! Подходите сюда поближе, будем обсуждать нашу тяжелую крестьянскую долю!» И, видя, как растет вокруг него толпа, заговорил, четко выговаривая каждое слово.

«Товарищи крестьяне! Нас постиг в этом году недород, и мы ходим теперь по разным начальникам – то в волостное правление, то в земскую контору, чтобы они разрешили нам взять зерно из хлебозапасных магазинов, куда мы отвозили его на случай неурожая. Но начальники эти мучают нас подворными проверками, а хлеба не дают. Купить хлеб мы, бедняки, не можем, потому что у нас нет денег, нет заработка. Толстопузые купцы Лосановы, Курбатовы и прочая сволочь, пользуясь нашим безвыходным положением, во время сбора податей закупали у нас зерно по 30-35 копеек за пуд, а теперь нам же продают его вдвое дороже – по 70-80 копеек.

Товарищи крестьяне! Выбирайте из своей среды в каждом селении по три достойных человека для установления своего порядка и поручите этим выборным людям раздать хлеб из магазина по списку всем нуждающимся, только строго следите, чтобы деревенские мироеды не получали его вместе с бедняками. Вот это будет первый наш порядок. Второй порядок должен быть такой: установите цену на хлеб сами. Чтобы купцы и мироеды не драли с вас бешеные деньги, я предлагаю установить цену по 30 копеек за пуд и больше этого не платить. Если они за такую цену не будут вам продавать, то хлеб в их амбарах отвешивайте сами и тащите его домой. Если вас захотят арестовать, избивать, тогда встаньте вместе и дайте полиции должный отпор. Не слушайте никого, верьте только своим выборным. Власть должна быть в руках трудящихся, а не дармоедов.

Товарищи крестьяне! Будьте смелы, не бойтесь никого, никакого начальства, никакого царя. Они хотя тоже люди, но они пьют нашу кровь, сидят на нашей шее, как пауки, и мы на них работаем. Эксплуатации человека человеком быть не должно, каждый должен трудиться!

Вас, товарищи, царские слуги обманывают, говоря, что не надо слушать крамольные речи, что таких, кто с ними выступает, надо убивать. Но знайте: мы, друзья народа, добиваемся лучшей жизни для трудящихся. Мы хотим, чтобы народ сам управлял государством, чтобы народ был просвещенным, люди были свободными, чтобы в стране было равенство и братство. Ради этого мы идем на казни, не щадим своей жизни. Мы знаем, что народ нас не забудет, вспомнит добрым словом.

Вперед, товарищи крестьяне! За свободу, братство и равенство! Да здравствует революция! Ура!»

Толпа, внимавшая оратору с удивленным одобрением, ответила ему возгласами «ура!» Тут же вскочил на пустые ящики учитель Васильев и, подождав установления тишины, заговорил во весь голос: «В наших деревнях не должно быть чиновников, земских начальников, урядников, стражников!» А с толпы выкриками на руссом языке «Долой самодержавие! Долой царя!» его поддержали и Мясников и Козловский. И в этот момент кипения страстей послышались голоса поющих молодых людей: «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших плеч...» Впереди с красным знаменем в руках шел один из работников Евгеева по имени Евланий, за ним шагали поющие демонстранты.

Но кто-то, вроде Артура, видимо, заранее известил исправника об ожидаемых «беспорядках». И тот в сопровождении стражников прибыл в Исмели. Тимофей Николаев призвал народ к сопротивлению. Евланий, заскочив на крышу базарного строения, воскликнул: «Долой царя!» Исправник выстрелил в него из револьвера, но промахнулся. В стражников полетели камни, поленья дров. Демонстранты, разойдясь по окраинным улицам, вернулись в свои деревни, свои дома. «Хури» скрылся от стражников, облачившись дряхлым старцем...

(Продолжение следует)